Противный Путин, Сталин в грязных штанах и сетки для ВСУ: как живет старейший волонтер Украины

В Житомирской области 103-летняя бабушка помогает Вооруженным силам Украины. Вместе с дочками и соседями Любовь Ярош плетет кикиморы и маскировочные сетки для военных.

Женщина пережила годы Голодомора и Второй мировой войны. В селе Ходорков женщина устроила в своем доме волонтерский центр.

Корреспондентка Gazeta.ua побывала в Ходоркове и узнала, как 103-летняя женщина помогает украинским защитникам.

Широкая сельская улица тянется вдоль озера. У заборов стоят наклоненные деревянные лавки, на земле созревают краснобокие яблоки зимних сортов. В садах стоят засохшие розовые кусты и бархатцы. Из дома №53 медленно выходит пожилая бабушка, опираясь на палку и идет к серым воротам. Открывает калитку и слегка высовывает голову вперед, чтобы лучше рассмотреть.

Это - Любовь Ярош (в девичестве - Лысенко. - Gazeta.ua), жительница села Ходорков Житомирской области. Улыбающаяся женщина, одетая в красный халат, голубой шелковый передник, вязаный темно-синий кардиган и белый с сиреневым платок с цветочным узором. На левой руке носит серебряное кольцо. Этим летом ей исполнилось 103 года. Возраст и тяжелые исторические события, выпавшие ее судьбу, выдают сухие морщинки на лице, плохое зрение и слух. Правда, бабушка активная и любит принимать гостей.

Бабушка нам разбирает мешки

- С июля 2022 года начали делать кикиморы. Бабушка нам разбирает мешки на нити, из которых потом делаем костюм, - говорит Галина. В коробке за креслом лежит серая и зеленая мешковина, изрезанная на квадратные полотна. - Она же не видит, так на ощупь.

С семьей волонтерит также соседка Татьяна. Женщина родом с Донбасса, но в Ходоркове живет более 20 лет. Итого за более чем год сплели уже 38 кикимор. Материалы привозит местная волонтер Оля, она же и передает костюмы украинским защитникам на фронт.

- Хочется, чтобы эта война закончилась, - внезапно говорит Любовь Ярош с дрожью в голосе. - Помогаем это плести, а оно никак не кончает этот Путин противный.

Любовь Ярош родилась в 1920 году в соседнем селе Пустельники. Уже в 12 лет она со своими братьями и сестрами пережила Голодомор. Тогда никто не мог предсказать, какая беда ждет украинцев.

- Голод был, хлеба не было, - вспоминает годы геноцида Ярош и медленно дергает нити из мешка. - На поле было, но новый урожай не дождались, а этого не хватило. Что видели, то и ели. Многие дети умерли тогда, и взрослых тоже. У меня в роду много умерло, старший брат Михалко - 1914-го, и самая меньшая Оля - 1929 года рождения. Нас трое остались и родители. Ели крапиву, липу, блинчики из картофеля и листьев делали. Огороды засадить не могли, потому что не было. Все уничтожили нам - таков был голод. Зимы были плохие, снега много, морозы были большие. Сейчас 18-20 градусов самые большие морозы, а тогда было по 30, а снегу по колено. Зимой ели хрен, а он горький. Папа мог где-то купить немного у евреев, а денег не было, так женщина говорила: "Потом отработаете". Буханку принес и понемногу делил.

ʼ

Умерших хоронили в братских могилах. Забирали тела на улицах и складывали на повозки.

- Закопали - и все. Складывали в яму головами в разные стороны, - говорит Любовь.

После Голодомора жизнь немного наладилась, признается. Семья засадила огород картофелем, сеяли рожь. Работали в колхозе, но деньги не платили.

- Давали теленка или поросенка. Зарежут люди и едят себе, - рассказывает. - Сильные репрессии были. Машина такая делала, мужчины сели обедать, а один с грязными штанами пришел и говорит: "Чтобы это Сталин такие носил". Ночью его забрали и так никто не видел - 10 лет отсидел, потому что кто-то донес.

В 19 лет Любовь была приглашена на работу в Киев. Состоятельные евреи сделали ей паспорт и платили, чтобы ухаживала за троими детьми. Жила на Лукьяновке несколько лет, а когда началась война, вернулась домой.

- Немцы здесь были. На Германию брали к ним туда на работу, но я не поехала, потому что боялась, - признается бабушка. - Нас забрали работать на железнодорожной станции, чтобы на путях девушки работали. Там один такой, говорил по-нашему, и говорит мне: "Люба, я тебе дам адрес, поезжай ко мне домой и будешь работать с моей женой". Я ответила, что не могу, потому что здесь мама старая. Так и осталась.

Когда началось полномасштабное вторжение, дети сначала не рассказывали Любви об этом. Но бабушка интересовалась новостями и однажды, когда слушала радио, услышала, что Россия напала на Украину.

- Немцы не так издевались, как эти (россияне. - Gazeta.ua). Были в деревне у нас, и в домах жили с нами вместе, - делится женщина. - Давали нам конфеты, вермишельки на еду. А что эти делают? Уничтожили Украину и людей столько, ребята бедные там мучаются. Чтобы они уже погорели - десятый год воюют. Когда будет конец, никто не знает. Ждем победы. Я русских не знала и не хочу знать. Кто может и хотел считать братьями, а я - нет. Теперь называют нас "бандерами". Братья и сестры друг от друга отказываются, не считают, что мы должны быть на свете.

Захватчики жгли деревни, в которых действовало партизанское движение. По дороге во время наступления жителей населенных пунктов не трогали. Когда закончилась война, советские власти отправили тех, кто был в оккупации, на отработку. Любовь Ярош уехала в Луганск, тогда носивший название Ворошиловград.

- Пришли - завод огромный стоит и пилорама там, - говорит женщина. - Были девушки до этого года, а это уже других набрали. Приехали туда, а там был Алехин и говорит: "Лысенко, а ты становись на пилораму". Пришлось становиться, а там на той пилораме восемь пил. Каждую нужно вынуть, чтобы обострили, а потом забивать клиньями железными туго. Потом дали отпуск, потому что у меня отец умер 25 января. Но не сразу, а как только год отработала. Пошла в контору, там сидела девушка Тося. Говорит мне: "Люба, езжай домой и не приезжай больше". Так и сделала, а дома надо было идти на работу. Был завод - семь километров пешком от дома, тоже пилорама.

Еще тогда большинство жителей Донбасса разговаривали по-украински, особенно в городах, вспоминает Ярош. Впоследствии Любовь начала работать в колхозе, там трудилась более 30 лет.

Рожала дома - муж и я

- Тракторов не было, так руками копали. Каждую свеклу нужно было вытащить. Было тяжело работать. В Ходоркове поселилась в 1948-м, а уже в 1949-м родила, немного позже пошла в колхоз. Рожала дома - муж и я. Стеснялась идти куда-то, тогда не боялась сама рожать, а сейчас уж страшно было бы. Муж пуповину перевязывал.

Со своим мужем Любовь познакомилась уже после войны. Попал в плен и вернулся через год, поэтому его отправили в советские лагеря - работать на донецкой шахте.

- Такая политика была, хотели проучить, - рассказывает Галина. - Раз он был в плену, то надо "проучить". Дядю так вообще в штрафбатальон отправили. Из 300 человек только три человека остались живы. Лагеря были на поле, огорожены проволокой.

У Любви четверо детей. Галина раньше проживала в Сумах, а 20 лет назад поселилась в Ходоркове, чтобы ухаживать за мамой. В старый деревенский дом провела воду, поставила бойлер, стиральную машинку, туалет и душ. С первого дня полномасштабного вторжения ее сын ушел добровольцем на фронт.

Минувшим летом женщины решили, что хотят помогать Вооруженным силам. Начали плести кикиморы и маскировочные сетки. Галина также шила белье для украинских военных и маскхалаты. Работает на старой швейной машине, которой уже больше ста лет.